Поскольку исход выборов более или менее понятен, то стоит обратить более пристальное внимание на то, что будут партии делать после них. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев заявил, что досрочные выборы в Мажилис должны послужить задаче укрепления республики в период сильного международного экономического кризиса, который только усиливается и завершаться не собирается. Так что, новому парламенту, видимо, придется основательно поработать над законодательным обеспечением антикризисной политики государства.

Все-таки воровство и предпринимательство – это не одно и то же. Если представить, что в Казахстане все одномоментно стало как в Швейцарии, то бизнес Храпуновых, Аблязова и Алиева-Шораза все равно накрылся бы безусловно. Потому что от «распилов» и вообще щедрой груди государства они оторваны, а работать по-честному в смысле западных стандартов ведения бизнеса не в состоянии. По большому счету, неумение распространяется не только на ведение бизнеса по правилам Евросоюза. Аблязов несмотря на все выведенные миллиарды баксов не смог на свои деньги раскачать Казахстан до революционного состояния. И это притом, что наши люди за деньги способны на многое и готовы весьма многим рискнуть. Все указывает на то, что проблемы в первую очередь были не в возможностях финансирования, а в интеллекте и вопросах логистики. Ведь деньги мало иметь в наличии – их надо еще доставить до адресата. Да и с выбором адресата нельзя ошибаться. Одни изначально двойные агенты, а другие только в силу самопиара имеют имидж умелых дельцов, а в реальности обычные бездарности и неумехи.

Когда баррель стоил за сотню «баксов», весьма актуальны были идеи по национализации природной ренты. Это значит присвоение даров природы не отдельными частными лицами, транснациональными нефтяными компаниями и их акционерами, а всем населением Республики Казахстан через поступление природной ренты в государственный бюджет. Сегодня, в условиях новой реальности, когда нефть стала просто сырьем на уровне песка из карьера для строительства, нужны другие решения. Первое и главное, что приходит на ум – это возврат в страну незаконно вывезенных из нее капиталов и прочих ликвидных ресурсов. Даже если из примерно $186 млрд, нечестно уведенных из Казахстана за последние 15 лет, вернуть половину в течение 2-3 лет, получится прекрасное подспорье для перехода от сырьевой экономике к производящей. Первый год, пока маховик механизма возврата украденных капиталов отлаживается и раскручивается, можно продержаться за счет средств Нацфонда. В конце концов, копились они на черный день и крайний случай – сегодня как раз такое время. Технологии возврата уведенных ресурсов давно апробированы и остается лишь определиться в предпочтениях. При советской власти даже в 20-ые годы прошлого века умудрялись выкрадывать на Западе деятелей белого движения и привозить их в Страну Советов. Можно идти путем судебных преследований, как новое правительство Филиппин в свое время возвращало в страну миллиарды Фердинанда Маркоса и его супруги, а впоследствии вдовы Имельды. Лично нам кажутся более предпочтительными большевистские методы. Тем более что пытать ради кодов банковских счетов и долей в акционерных компаниях на оффшорах необходимости больше нет. Достаточно сравнительно гуманных уколов с «сывороткой правды» и прочей химии.

На фоне жесточайшей девальвации, вновь стали актуальным вопрос возвращения вывезенных из Казахстана капиталов на родину. Ведь это, помимо всего прочего, наверняка способствовало бы стабилизации отечественной экономики. Правда, сделать это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Мы решили выяснить точку зрения по этому поводу известных представителей отечественного бизнеса и экспертного сообщества, попросив их ответить на следующие вопросы

В частности, заместитель председателя АДГСПК РК Алик Шпекбаев отметил, что в целях недопущения коррупционных проявлений в квазигосударственном секторе агентством были представлены рекомендации национальным компаниям по разработке и утверждении своих антикоррупционных планов, внедрения лучшей практики корпоративного управления, внедрения принципов меритократии в кадровую политику субъектов квазигосударственного сектора, а так же проведения на системной основе антикоррупционного мониторинга. Все это в целом должно так же повысить степень финансовой прозрачности компаний и, как следствие, улучшить эффективность их работы и последующие отчисления в бюджет. Впрочем, практическая реализация и этих мер, похоже, является делом светлого будущего. А что касается менее радужного настоящего, то в ходе постоянно проходящих обсуждений по поводу положения с республиканским бюджетом, большинство экспертов продолжает отмечать его закрытость на стадии формирования. Если вкратце суммировать все высказываемые замечания, то получается, что до сих пор не совсем ясно, как именно формируется его структура, и в частности потому, что нет полной открытости по нацкомпаниям и подробной информации об активах госорганов. Несмотря на все требования, деятельность целого ряда национальных компаний непрозрачна до сих пор. А результаты проверок, которые могут осуществляться и Счетным комитетом, и международными аудиторами, в большинстве своем остаются конфиденциальными, а так же не разглашается структура портфелей. Ну и наконец, если обратится к мнению самих аудиторов, то по их данным, подобная непрозрачность проявляется в связи с отсутствием эффективных средств внутреннего контроля, отвечающего за организацию ведения бухгалтерского учета и составления финансовой отчетности, а так же наличия сложных и необычных операций и значительного объема финансовых операций с аффилиированными сторонами. <...> в полном бездействии национальные компании будет обвинить, пожалуй, трудно. Правда, их деловая активность, почему то стала развиваться в весьма специфическом направлении. Опять-таки, согласно данныманалитических обзоров, нацкомпании продолжают усиленно набирать кредиты в банках второго уровня. Зачем? Ну, наверное, чтобы покрыть какие-то супер неотложные, или крайне важные для их топ-менеджмента организационные расходы. В общем как бы там ни было, но в результате такой кредитной перегруженности, по итогам первого полугодия задолженность нацкомпаний РК по банковским займам достигла рекордного значения в 2,6 триллионов тенге. А в целом за последний год долговая нагрузка нацкомпаний по банковским кредитам увеличилась более чем в пять раз. Согласно банковским документам, набирать кредиты в БВУ нацкомпании начали ровно год назад. Так что, неудивительно, что если за второй квартал 2014 задолженность перед банками выросла в 2,3 раза, то за следующий период долговой прирост составил уже в 4,4 раза…

Власть тоже понимает, что права работодателей, конечно, прописать надо, но ведь есть и забота об общем социальном благополучии. Поэтому на того же Миттала давят, чтобы сокращения персонала были минимальными. Государство ему объясняет, что в условиях Караганды и Темиртау на данном экономическом этапе людей проблемно трудоустроить. Тот объясняет, что при сокращении выпуска готовой продукции прежнего числа работников не потянуть без угрозы потери рентабельности. Путем переговоров приходят к компромиссу: власти сокращают налоговую нагрузку, а работодатель не производит сокращений. Аналогично с железнодорожным строительством. Власти находят ресурсы на новые линии (Бейнеу, в сторону Туркменистана и далее на Иран), чтобы железнодорожные работники, высвобождающиеся в одних местах (например, в силу истощения месторождений) могли получить работу на новом месте. Когда экономика опять пойдет в рост, ту же норму с проблемными забастовками никто не вспомнит. Из предприятий, где людей не устраивают условия труда и зарплата, они просто бесконфликтно перетекут в более привлекательные места. Тем более что мобильность рабочей силы постоянно повышается. Когда экономическая жизнь наладится, тогда и билборды с советами наемным работникам требовать от работодателей платить им зарплату «в белую» перестанут вызывать грустную улыбку.               

....Уже отмечен рост трудовой миграции в Россию из Казахстана, Ранее казахстанской массовой трудовой миграции не было, однако в настоящее время все больше молодежи с трудоизбыточного юга Казахстана едет к нам на заработки. Так мы видим непросчитанное создателями Таможенного союза изменение миграционных пропорций.

На снимке:  ...а это напоминание о "богатых казахах": самый роскошный отель Москвы - Рикс Карлтон. Построен на средства казахских олигархов, включая и Мухтара Аблязова.

Весь мир сегодня испытывает кризис нынешней политико-экономической модели. При этом замечается глобальный феномен: у людей нет денег, многие живут в долг, но при этом не отказывают себе в уровне личного потребления. То есть мы видим, к примеру, что машин в Алматы и Астане меньше не стало, бары и рестораны заполнены, граждане продолжают жить. Хотя во времена лишений люди в первую очередь отказываются от предметов роскоши. Этого мы сейчас не наблюдаем. Значит, не такой уж у нас серьезный кризис. Или мы просто еще не ощутили тяжесть удорожания импортозависимого потребительского сектора экономики. А ведь уровень потребления выдавался за единственный критерий прогресса. Хотя уместно было бы ответить на вопрос: а что такое на самом деле развитие для общества? Это больше потребления или развитие человеческого капитала, духовных потребностей? Что больше соответствует стратегическим целям и устремлениям страны и нации? Способствуют ли этому огромные общественные траты на предметы роскоши, или общественный продукт должен расходоваться на другие цели? Мне кажется, что производство - это важнейшая вещь. Проблема Казахстана, и не только его, заключается в том, что, действуя в рамках рыночной потребительской экономики, мы оказались не в состоянии осуществить реиндустриализацию, сопоставимую с масштабами советского времени. Надо сказать, что и СССР перешел к своей модели планирования (развития тяжелого сектора машиностроения и других отраслей) через отказ от доминирования рыночной экономики. Вспомните НЭП - новую экономическую политику, которая в 1920-е годы была сформулирована Лениным. В 1929 году от нее пришлось отказаться, поскольку стало понятно, что частный сектор, хоть он и решил проблемы насыщения рынка, оживления экономики, не смог решить насущную задачу индустриализации, которую способно было сделать только государство. Причем государство делало это так: концентрировало достаточно низкий прибавочный продукт, который определен у нас историческим развитием, климатом, количеством населения, его уровнем развития, образования, и потом распределяло этот продукт на самое стратегически необходимое. Тогда это было развитие тяжелого машиностроения, военно-промышленного комплекса (говоря сегодняшними терминами), и такой подход полностью оправдался, поскольку именно создание огромного индустриализированного сектора позволило выиграть тяжелейшую войну у противника, который намного опережал СССР в развитии. Сегодня перед Казахстаном стоит похожая задача. То есть обществу и государству нужно решить вопросы дальнейшего развития. И они, в принципе, сформулированы. Если мы посмотрим на программу "100 шагов", инициированную главой государства, то увидим, что в них четко указана цель - дальнейшая индустриализация. В качестве внешних игроков определены две точки опоры - Россия и Китай. Россия по понятным причинам: исторические связи, экономическая интеграция с советского времени в сфере тяжелого и среднего машиностроения, протяженная граница, культурно-лингвистические особенности и т.д. Что касается Китая, то такого соседа, конечно, невозможно игнорировать. Тем более что этот экономический гигант - фактически первая экономика мира. По паритету покупательной способности КНР уже вышла на первое место. У нас в Кембридже звучат оценки, что и по размерам ВВП Китай в этом году уже превзошел США. Впрочем, размер ВВП еще не определяет качество экономики. И вот здесь мы подходим к самому интересному и дискутируемому вопросу: а что, собственно, выступает двигателем экономики?

Первоочередными вопросами, которые могут подтолкнуть граждан к протестам, опрошенные казахстанцы назвали безработицу, низкий уровень зарплат, пенсий, пособий и стипендий (50,5%); рост цен и тарифов, а также инфляцию и девальвацию (50,1%) / На втором месте после «социалки» расположились общественные проблемы: нарушение прав человека, коррупция и злоупотребления властью (31%), социальное неравенство в обществе, большой разрыв между богатыми и бедными (30%), отсутствие правосудия (28,9%) и отсутствие социальной справедливости (27,9%). / И, наконец, наименее значимыми причинами для протеста оказались следующие: межконфессиональные (религиозные) проблемы (19,9%), межэтнические проблемы (17,9%), экологические проблемы (17,6%), невозможность погасить перед банком долг (17,4%), действия и призывы оппозиции (14,3%), проблемы сельских переселенцев и мигрантов (13,8%). Что касается влияния девальвации, то исследование проходило до отмены валютного коридора для тенге. Мадина Нургалиева прокомментировала нашему корреспонденту, какие коррективы это вносит в полученную картину...

Азат ПЕРУАШЕВ: «Для потребительского, так и для промышленного рынка девальвация скорее означает лишь удорожание продукции, сокращение платежеспособного спроса, перераспределение предпочтений к более дешевым и менее качественным товарам, замедление оборотов и падение доходности предприятий. Для экономики в целом – сокращение рабочих мест, снижение реальных доходов населения и усиление социального расслоения общества».