В сентябре Гульнара Бажкенова вышла в главные медийные фигуры Казахстана.

Её тексты стали обязательным предметом обсуждения, а заявления — с претензией на общественное лидерство. Плюсом, она публично обещала задать вопросы президенту и министру иностранных дел на полях ООН, но этого не произошло. Тогда общество ещё могло гадать: молчание — результат страха, тактики или протокольных барьеров?

Ответ прозвучал позже — в Вашингтоне. В тексте, стилизованном под «искусство войны», она фактически признала: её борьба ведётся через систему американских лоббистов и юридических компаний. В пафосной манере грантового активиста Бажкенова рассказала, что подписывает доверенности, договаривается с консультантами, встречается с конгрессменами. Иными словами, озвучила, на какие ресурсы и на чьё покровительство опирается.

Это признание меняет рамку восприятия. Отныне её слова нельзя рассматривать в отрыве от источника подпитки. Каждый комментарий, каждое заявление о «сопротивлении» или «борьбе» нужно оценивать через призму её включённости в западную грантово-лоббистскую систему.

Бажкенова осталась фигурой № 1 в медиаполе. Но теперь это фигура с маркировкой. Если раньше её воспринимали как независимого журналиста, то после вашингтонских текстов она сама открыла карты: зависимость от внешнего ресурса есть, и она подана как доблесть. По сути, это уже не журналистика, а политический активизм, заквашенный на западных дрожжах.

По сути, Вашингтонское признание превратило ее в фигуру, сродни библейской блуднице Раав. Та тоже нашла спасение и будущее не в своей общине, а в сделке с пришельцами, гордо повествуя о новом покровительстве. Этот образ метко передаёт суть трансформации: из журналиста- в активиста, из независимого наблюдателя- в союзника чужой силы.

Историческая память степи знает цену таким фигурам: всякий, кто пытался искать защиту у внешней силы против собственной общины, рано или поздно терял доверие народа. Именно поэтому образ Раав здесь столь уместен: он фиксирует не героизм, а клеймо зависимости.

Источник: Дни.Азия