«Голландская болезнь» сырьевой экономики стала в наших разговорах такой же светской темой, как погода, а примером Нигерии впору пугать детей – так нам самим страшно. А этот человек знает, как нас лечить от этой фобии. Он вывел формулу. Он не доктор и не химик. Сложно представить этого человека читателю одной строчкой. Да он и сам, наверное, уже путается в своих ипостасях – он не бизнесмен, не служащий и вообще, в принципе, безработный. Но он всегда в командировках, тексты выступлений и бизнес-планы проектов пишет в самолетах, спит в транзитных перерывах, консультирует по телефону… «Мы же о прозрачности сегодня говорить будем? Вот и пишите, Малик ИСАБЕКОВ, член Национального совета по реализации Инициативы прозрачности деятельности добывающих отраслей РК, - выручил он меня и добавил: - В конце концов, это всё-таки самое главное для меня из всего, чем занимаюсь».
Сидим в летней кафешке под неодобрительные взгляды официантов – заказали лишь по бокалу прохладного пива. Взгляды окружающих не так однозначны: недоуменно-подозрительные – это наши, любопытствующие – это иностранцы. Наверное, выглядело это со стороны действительно необычно – чудесный субботний вечер, ресторан в центре города, воздух пропитан ароматами шашлыка и бараньих рёбрышек, а мы делаем черт знает что у всех на глазах: до них долетают обрывки фраз Исабекова, а я с умным видом это стенографирую на ноутбуке.
Ах, наивные! Они не знают, что, возможно, сейчас решается их будущее. Ну, оно, конечно, не решается прямо за нашим столиком, да и если совсем уж без пафоса, не в будущем дело. А в настоящем. Прозрачном – как слеза жертвенного ягненка. Этого хочет Исабеков и К. Это и есть то самое лекарство.

- Понимаете, инициатив в мире много, и все хорошие, все нужные. Но особенность этой в тройственности участников – это государство, нефтедобывающие компании и гражданский сектор. И цель, скажем так, немаленькая – сделать прозрачными нефтяные доходы, формирующие львиную долю бюджета страны.

- С гражданским обществом и нефтяными компаниями понятно, а чем вас так радует участие государства? Просто выражение «опыт сотрудничества с госаппаратом» у меня в сознании почему-то сочетается только с прилагательным «печальный». У вас не так?
- Вы не правы, государство в этом союзе – очень важный участник. Начнём с того, что идея инициативы вообще принадлежит чиновнику – правда, иной географической принадлежности, но всё же. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр озвучил её на экологическом форуме в Йоханнесбурге. Называется эта инициатива EITI, её поддержал известный меценат Джордж Сорос. В составе этого сообщества с условным названием «за транспарентность» есть страны-доноры, такие, как Норвегия, Великобритания, США, в которых деятельность нефтедобывающих компаний и так достаточно транспарентна, и есть страны-участницы, такие, как наша. Поясню позже, какие именно.
Надо отдать должное государствам, которым в силу их демократических и экономических достижений эта инициатива не очень-то и нужна. Это необходимость для третьих стран, экономику которых так и принято называть – сырьевой. То есть в них практически ничего не производится, только добывается. И они напрямую зависят от запасов. И именно в этих странах, как правило, коррупция становится национальным бедствием, справиться с которым без воли государства невозможно. О своем присоединении к инициативе прозрачности Казахстан объявил в 2005 году. Тогда же был подписан Меморандум о сотрудничестве. Так уж получилось, что мы представляем гражданское общество в этом Меморандуме и ставшем его логичным продолжением Национальном совете, в состав которого вошли представители всех сторон, добровольно подписавших соглашение.

-А как это так получилось и кто скрывается под скромным «мы»?
- Это довольно долгая история. Как я уже сказал, государство в лице президента заявило о своем присоединении к инициативе два года назад, а республиканская организация «Коалиция общественных объединений «Нефтяные доходы – под контроль общества», реализующая идеи EITI в Казахстане, появилась и начала свою «подрывную» работу гораздо раньше. Хотя, как правило, во многих странах инициатива по присоединению к Инициативе идет сверху. Как, например, в Азербайджане. Гейдар Алиев сразу же дал задание правительству организовать Коалицию, подобную нашей. В нашем случае инициатива пошла снизу, и через год шума президент распорядился «организовать» Меморандум. Тогдашний министр энергетики и минеральных ресурсов Школьник этим и занялся. Текст Меморандума, подготовленный рабочей группой министерства, мы не подписали – он не отвечал нашим ожиданиям. Тогда министр сказал: не хотят, не надо, найдем другие НПО. Такое нашлось: Гражданский альянс, не вдаваясь особо в подробности, подписался. Тут произошла странная неожиданность – нас поддержали добывающие компании-участницы, такие, как Бритиш Петролеум, Тоталь, Бритиш Газ, Экссон Мобил, Шеврон Тексако, Казмунайгаз, выступивший наблюдателем Всемирный Банк. Они отказались принимать такой Меморандум и сказали: «где та Коалиция, которая больше всех шумела, почему не подписала?»

- Не просто неожиданно, а даже как-то странно получается. Разве им не выгодно оттеснить таких принципиальных и под шумок проталкивать свои наверняка коварные интересы?
- В том-то и фишка Инициативы – крупные компании, привычные к требованиям американских и европейских законов, охотно идут на открытый контакт, они дорожат репутацией и имиджем на международном уровне. Да попросту им особенно нечего скрывать, они, как правило, работают в рамках законов. Так вот, под их давлением Школьник был вынужден нанять чартерный рейс, прилететь в Атырау (потому что половина из 50 членов Коалиции – атыраусцы) на переговоры с нами. Воспользвавшись благоприятным стечением обстоятельств, мы выставили свои встречные условия министру.

- И чего же добилась Коалиция после этих азартных, судя по всему, переговоров?
- Им дорого обошлись наши подписи, – смеется Исабеков. – Мы вытребовали себе одно место в составе Национального совета, созданного для реализации Инициативы. И так как решения принимаются конценсуссно (решение не принимается, если хотя бы один участник против) – это большое достижение. Если Коалиция находит какое-либо решение не соотвествующим интересам общества, я отказываюсь подписываться, и всё. Отказы случаются практически на каждом заседании совета, проходящем раз в 2-3 месяца в Астане.

- И как с вами поступают другие члены совета: устраивают «темную» в туалетах министерства энергетики и минресурсов или в ресторанах блинчиками с черной икрой закармливают?
- Всяко бывает.

- Шутить изволите?
- Конечно. Ну, как?.. Общаемся, обсуждаем, находим компромиссы. Не без того. В формы отчетности вошли семь из девяти наших поправок.

- А к чему вы придирались и какие поправки всё-таки не прошли?
- Очень долго и нудно мы разрабатывали эти формы отчетности для нефтедобывающих компаний. Мы хотели, чтобы формы были как можно более детальными, чтобы все выплаты компаний были доступно и подробно прописаны.

- А разве у EITI не единая форма отчетности для всех стран-участниц?
- Нет. Всюду ведь свои проблемы, даже менталитет налагает свои требования. Каждая страна создает собственную форму отчетности. К примеру, наши особенности не существенны для других стран, но ощутимы для нас. А самой конкретизированной, кстати, считается отчетность в Нигерии.

- Похоже на анекдот. Значит, инициатива прозрачности не работает, раз при замечательно сделанных отчетах нефтяных компаний население продолжает катастрофически беднеть?
- Так, Нигерия присоединилась к Инициативе, когда ей уже практически нечего было терять – всё разворовали до того. Действительно, пример этой очень богатой страны с ужасающе бедным населением – причем после открытия месторождений оно стало ещё беднее, чем было! – очень показателен. Многие страны третьего мира вступают в инициативу именно из страха повторить опыт Нигерии.

- Тьфу-тьфу, нам ещё есть что терять, кроме своих цепей, – не все месторождения ещё открыты и добыты. Наша форма отчетности, надеюсь, не сильно уступает нигерийской?
- Наша тоже ничего. Во всяком случае, мы постарались сделать её максимально прозрачной. В прежних формах отчетов нефть указывалась только в баррелях. Мы требовали, чтобы и в тоннах, потому что в зависимости от плотности или химического состава нефти в одной тонне разное количество баррелей. Тонны – это масса, а баррель – это объём. Компании были против указания доходов от продажи нефти в тенге, им было удобней отчитываться в «средневзвешенных» долларах. Потому что от курса, действовавшего на момент сделки, реальная сумма отличалась порой очень заметно. Это еще одна типично наша особенность.
К сожалению, мы не добились дезагридированной отчетности – это когда виден вклад каждой компании по отдельности. В отчётах указаны суммированные отчисления в государственный бюджет. И не смогли провести среди прочих требование об отчетности по социальным программам, через которые проходят, если считать вкупе, гигантские суммы. Эти финансовые проводки идут не в бюджетных соглашениях, а в отчетностях по СРП – Соглашению о разделе продукции, изменения в которые внести уже невозможно.
Первые свои отчеты компании-участницы сдадут уже осенью. Они будут опубликованы в виде информационного бюллетеня, доступного любому казахстанцу.

- Но прозрачность станет действительно реальной только тогда, когда к этой инициативе присоединятся абсолютно все добывающие компании.
- Да, это так. К сожалению, сотни работающих в Казахстане компаний пользуются тем, что участие в Инициативе – добровольное. И попросту отказываются вступать в соглашение. Но мы работаем в этом направлении. Сейчас мы инициировали изменение в Закон о недропользовании – о том, чтобы не выдавать лицензии той или иной компании до тех пор, пока не присоединится. Поправка уже прошла через парламент.

- А как же принцип добровольности? Они же не морально созреют, а «купят» таким образом лицензию.
- Вовсе нет. Добровольность в том, чтобы пользоваться сырьем этой страны: хочешь у нас работать – выполняй условия. Не хочешь – придут другие, более цивилизованные.

- Назовите компании, не присоединившиеся к инициативе. На керосин их, на мыло!
- Не присоединилась «Аджип ККО», которая, правда, пока не начала добычу, но собирается вот-вот. Отказывается наотрез «Тенгизшевройл», почти все учредители которого давно и добровольно провозгласили ценности EITI: это Бритиш Петролеум, Тоталь, Бритиш Газ, Экссон Мобил, Шеврон Тексако… Вы правы в том, что пока крупнейшая в масштабах страны компания «ТШО» не присоединится, нельзя заявлять, что Казахстан реализует инициативу прозрачности.

- А что же вы не обращаетесь напрямую к учредителям, чтобы повлияли на казахстанскую «дочку»?
- Обращался. Причем при свидетелях, на международном уровне. На последней конференции в Осло я пробился к микрофону сразу после выстпуления вице-председателя правления корпорации «Шеврон Тексако» Питера Робертсона. Тот хвастался на весь мир: мы поддерживаем иницитиву прозрачности! Я обратился к нему и руководителям других учредителей, сидевшим в том зале: вы сейчас с высоких трибун провозглашаете приверженность демократическим ценностям, а сами придерживаетесь двойных стандартов, потому что ваша аффилированная компания в Казахстане отказывается открыть свои доходы населению. То же самое было в Баку.

- И как реакция?
- Болезненная. Представители всех компаний говорили о недоразумении и обещали донести до своих акционеров. Видно, пока не донесли. Но вода камень точит. И у нас появились новые рычаги воздействия – к инициативе присоединились влиятельные финансовые институты (Всемирный банк, ЕБРР, АБР, Международный Валютный фонд и прочие), которые при рассмотрении кредитов учитывают критерий прозрачности компании. И это тоже достижение EITI, к которому мы имеем не последнее отношение.

- Поздравляю. А можно откровенный вопрос? Вы образованный человек - диплом МГУ дорогого стоит, вы много читаете, много ездите, общаетесь с другими умными людьми. И, похоже, вы искренне верите в то, что делаете?
- Да, – после некоторой паузы отвечает Малик Абдимирович. – Я считаю, прозрачность – единственно действенное средство от коррупции. Не секрет, что главная статья казахстанского бюджета – нефтяные доходы. А бюджет это наша жизнь – зарплаты, пенсия, экология, здоровье... На самом деле ни законы, ни смертная казнь от коррупции не останавливают. Только прозрачность поступлений доходов от нефти – единственный способ контроля гражданского общества над расходованием и формированием бюджета. Потому что интересы государственного аппарата, возложившего эту почетную обязанность на себя, очень часто расходятся с общественными.
А основные принципы EITI очень просты. Достаточно вооружиться вопросами, сформулированными Инициативой прозрачности: сколько добывают, сколько платят и как тратят. И спрятать, «отмыть», «угнать» нефтяные деньги в оффшоры станет гораздо сложней.

Зульфия БАЙНЕКЕЕВА
Источник: электронная версия газеты Ак Жайык (Атырау)